Египетский манускрипт - Страница 58

– Ну-ка, голубчик, давай сюда… Эк ты вовремя, любезный…

Антип ловко сковырнул пробку и подставил барину стеклянную кружку. Пиво полилось в нее пенной струей, стекло тут же запотело. Олег Иванович невольно сглотнул, предвкушая наслаждение. Все же есть своя прелесть в такой вот колониальной манере путешествовать! Можно плыть себе и плыть, наслаждаясь неизменным викторианским комфортом, не отказывая себе ни в ледяном пиве, ни в бифштексах, ни в партии в карты в вечернем полумраке бархатного салона…

Антип подхватил пустую бутылку и растворился в окружающем пространстве. Но побыть в одиночестве не удалось – по лесенке поднялся герр Вентцель, инженер, сотрудник немецкой компании «Крафтмейстер и сыновья» – человек умный, безупречно воспитанный и к тому же тонко понимающий Восток. Они познакомились с герром Вентцелем сразу, как только поднялись на борт «Царевны Будур». Подкупило то, что немец знал русский, – впрочем, этим его достоинства не исчерпывались. Инженер ездил в Багдад на отдых; служащие немецкой строительной компании, оказывается, нередко позволяли себе подобные турпоездки – благо посмотреть в столице багдадского вилайета было на что. Скоро Олег Иванович узнал, что герр Вентцель – российский подданный, хотя и родился не в России; сорок два года назад он появился на свет в городе Кенигсберге. Его профессиональная карьера началась в Польше, на строительстве Лодзинской фабричной железной дороги; в дальнейшем Курт Вентцель прокладывал железнодорожные магистрали по всему Востоку – и в Турции и в Египте, успев поработать даже на прокладке вспомогательной железнодорожной ветки Суэцкого канала. Путешествуя по Востоку, инженер приобрел вкус к древностям, неплохо изучил историю этих мест и стал недурным археологом-любителем – благо земляные работы случалось проводить и в поистине исторических местах. Поездка герра Вентцеля в Багдад носила характер в некотором смысле научный – он обстоятельно рассказывал об экспонатах, которыми сумел пополнить свою коллекцию. К немалой своей досаде, инженер не мог продемонстрировать «герру Семеноффу» особо интересных образцов, поскольку те были тщательно упакованы в багаж; зато он с удовольствием поведал Олегу Ивановичу и Ване о том, что коллекцию собирает не для себя. Собрание хранится в одной из мужских гимназий его родного города, и он сам, как член попечительского совета сего учреждения, неустанно заботится о пополнении столь полезной для юношества экспозиции.

Все это герр Вентцель излагал с восхитительной серьезностью и без тени улыбки. Ваня поначалу пытался подшучивать над «германцем» (как называл инженера Антип), но, натолкнувшись на укоризненный взгляд отца, оставил это занятие. Тем более что немец оказался прекрасным рассказчиком и по-настоящему хорошо знал предмет. Так что теперь Ваня с отцом проводили дни под навесом пассажирской палубы: уютно устраивались в полотняных шезлонгах и слушали неторопливый рассказ герра Вентцеля о древней земле, неспешно проплывавшей мимо бортов «Принцессы Багдада»…

Немец пододвинул шезлонг поближе к лееру и сел, удовлетворено вздохнув. Олег Иванович обвел взглядом палубу, заметил пустой шезлонг, слегка помедлив, пристроил его рядом с инженером. За спиной тут же возник Антип, на этот раз уже с тремя бутылками – запотевшими, холодными. Инженер благодарно кивнул и, приняв кружку пенного напитка, завел неспешную беседу. Олег Иванович лениво слушал, время от времени вставляя что-то незначащее, – а сам наблюдал за проплывающей мимо борта щетиной камышей, окаймлявшей на всем протяжении берега Тигра…

Жара… пароход… Азия…

Глава 4

– Ну вот, господа, значит, бельгийца этого на квартире не оказалось, – докладывал Яша. – Я расспросил, кого смог, – и мальчишек, которые на Кузнецком, и дворника из дома, что напротив Веллингова шалмана. Оказывается, Стрейкер съехал еще утром; вчера весь день сидел безвылазно, и все к нему какие-то люди бегали; под вечер послал на Николаевский вокзал справиться о поездах до Петербурга. А сегодня с утра – уехал. Налегке почти, между прочим, – из багажа только небольшой саквояж и портплед.

– Ясно! Господин шустрый, зачем ему себя отягощать… – усмехнулся Корф. – Да ты говори, говори, – кивнул он Яше.

Тот с готовностью продолжил:

– Ну вот. На вокзал он приехал, чин по чину, взял, как полагается, носильщика. Я его потом даже нашел… – Яша зашарил по карманам. – Вот, бляха номер двадцать три. Здоровый такой, белобрысый, судя по выговору – с вологодчины. И этот белобрысый сказал, что отнес багаж иностранного барина не к вагону, хотя до отхода скорого петербургского оставалось всего ничего, – а к ресторану. Там господин подозвал лакея, о чем-то с ним переговорил и пошел в ресторан, а лакей, значит, свистнул посыльного, и тот поклажу утащил. Все, больше ничего не знаю – мальчишку того я отыскать не смог, как ни старался, – ресторанные, которые при вокзале, за места крепко держатся и лишнего нипочем не скажут.

– Ну да, тебе-то – и не скажут, – хмыкнул Корф. – Ты, брат, хитрая бестия, всюду пролезешь…

Яков смущенно потупился. Чего скрывать, похвала барона была ему приятна.

– Выходит, сбежал, – нахмурился Корф. – Причем так, чтобы все решили, что господин Ван дер Стрейкер покинул Москву. Да… крайне интересно! А ведь нам никак нельзя терять этого ретивого господина из виду. Яков, друг мой, как вы полагаете – можно его отыскать?

Тот почесал в затылке.

– Почему же нельзя… если постараться… смогу, Сергей Алексеич… то есть, простите, ваше благородие! Только…