Египетский манускрипт - Страница 112

112

– Вы ведь понимаете, где находитесь, не так ли? – вкрадчиво спросил Геннадий.

К его удивлению, Стрейкер кивнул.

– И вы бывали раньше в нашем… времени?

Вновь кивок.

Геннадий внутренне возликовал. Есть! Спрашивал он наугад, руководствуясь лишь смутными подозрениями, – слишком уж спокойно воспринял пленник поездку в автомобиле через всю Москву.

– Вас, вероятно, водил сюда господин Евсеин? Отвечайте, Стрейкер, я жду!

Бельгиец откашлялся:

– Да. Доцент… то есть Вильгельм Евграфович дважды проводил меня через Тоннель Хроноса. В последний раз мы пробыли у вас около трех часов.

– «Тоннель Хроноса»? – недоуменно спросил Геннадий. – Это, видимо…

– Так господин Евсеин называл проход, по которому вы доставили меня сюда, – пояснил пленник. – Коридор, соединяющий прошлое и будущее. Самая великая тайна подлунного мира.

Дрон хмыкнул. Пафос бельгийца его забавлял.

– Два раза, значит… – протянул Геннадий. – Вот как… а сам он как часто здесь бывал?

– Насколько мне известно – не больше пяти раз. Причем первые два визита длились всего по несколько минут.

– Понятно, – кивнул Геннадий. – И вы его, значит, кочергой?

Он уже успел изучить материалы Яшиного расследования.

– Да, – не стал запираться Стрейкер. – А что мне оставалось? Проклятый упрямец отказался иметь со мной дело – видимо, заподозрил, старый мерзавец…

– Ну почему сразу «мерзавец»? – ухмыльнулся Дрон. – Ну не захотел мужик с тобой корешиться – его право…

– А деньги у меня брать, значит, хотель? – Стрейкер вдруг сорвался на крик. – Я вложил в его recherche больше пять тысяч фунт, оплатиль поездка в Сирия – а он есть о праве вспомниль? Любой цивилизованный человек понимайт, что открытие это есть собственность тот, кто оплачиваль изысканий! А этот fraudeur вспоминайт о долг пред Россия и humanité!

Геннадий машинально отметил, что бельгиец, поначалу говоривший почти без акцента, теперь, разволновавшись, начал безбожно коверкать слова.

– Так он тебя че, кинул? – довольно заржал Дрон. – Ну, красава доцент! С вами, гейропейцами, только так и надо!

– Погоди ты, Дрон, – вмешался Олег. – И вообще европейцы пока другие, никаких геев у них нет.

– Нет – значит, будут, – уперся Дрон. – Это в генах сидит. И вообще я читал, что у них там, во всяких элитных школах, это дело всегда уважали. Уважали, ведь так, пра-а-ативный? – И он похабно ухмыльнулся, наклонившись к самому лицу пленника.

– Это в Англии… – начал было Олег, но Геннадий решительно пресек дискуссию:

– Все, заткнулись. А вы, господин Стрейкер, продолжайте, не стесняйтесь. Значит, Евсеин вас обманул. Что же дальше?

– А дальше – вы и сами знаете. – Стрейкер успокоился, к нему вернулась правильная русская речь. – Мне оставалось только ждать, когда у него восстановится память… или когда появится кто-то еще, заинтересованный в этой истории.

– И он… точнее, они – появились, – кивнул Геннадий.

– Да, но мне в голову не могло прийти, что это будут ваши современники! Чертов русский… простите, господин доцент, видимо, оставил какие-то бумаги, которые мне не удалось вовремя разыскать; как иначе объяснить, что эта парочка, отец с сыном, так быстро оказалась в Сирии, – и отправилась туда не иначе как по следам самого Евсеина? Я, конечно, принял меры, надеюсь, им там не дадут скучать…

– Так вы послали кого-то в Сирию перехватить Семенова с сыном? – уточнил Геннадий. – Что ж, разумное решение. Но, с вашего позволения, господин Ван дер Стрейкер, вернемся немного назад. Вы, кажется, упомянули, что оплачивали какие-то изыскания? Изложите вкратце – какие именно?

– Ну вот, а вы говорили – не расколем. – Дрон был доволен. – Хиловат оказался бельгийскоподданный. Пару раз в рыло – и запел как миленький.

Виктор с Дроном и Геннадий сидели на веранде. Дрон мял в руках пачку сигарет и косился на вожака – тот в последнее время запрещал курить в своем присутствии.

– Ты не понимаешь, – покачал головой Геннадий. – Он же – не агент, не разведчик, не из блатных. Международный авантюрист, особый тип… Зачем ему что-то скрывать? Раз уж попался – надо спасать шкуру и не забывать о возможной выгоде. Ты прикинь: его же не просто повинтили, а еще и утащили в будущее. Ни единого шанса – и бежать некуда, и сообщники не помогут… если они у него, конечно, остались.

– Ну, не скажи, – возразил Виктор. – Никонов-то сбежал. И выкарабкался, если помнишь.

– Здесь другое дело. Понимаешь, Вить, лейтенант действовал по наитию: знай он, где находится, – вряд ли бы он куда побежал. А наш гость все понимает. Нет, не побежит он… – Геннадий покачал головой. – В конце концов ему ведь, строго говоря, все равно, с кем дело иметь – лишь бы получить доступ в будущее, верно? Не вышло с доцентом – так, может, с нами получится?

– Да, с этим доцентом вообще загадочная история, – отозвался Виктор. – Я вот так и не понял – зачем Евсеин обратился за помощью к иностранцу? Да еще и к такому? Он же, можно сказать, госслужащий, раз в университете преподавал. Ну и работал бы по линии своих античных древностей – экспедиция там, то-се… А он вместо этого связался с откровенным авантюристом; спасибо хоть в Сирию его с собой не потащил. О чем он вообще думал?

– Бюрократия, друг мой, – назидательно ответил Геннадий. – Российская академическая бюрократия и косность. Поверь, в этом плане за последние сто тридцать лет мало что изменилось. Я не удивлюсь, если Евсеин лет пять ждал разрешения на экспедицию. Да только кто бы ему дал денег на такую сомнительную тему? Наверняка сказали: «Что это вы, батенька, Жюлем Верном и Буссенаром увлеклись? Ну так и идите тогда романы писать…»

112