Египетский манускрипт - Страница 3

Братья рослые, с типично русскими физиономиями; оба уже в летах. Путешествовали они в сопровождении приказчика; один вез с собой дочь средних лет. Старший, Семен Иванович, крепкий старикан, оказывается, уже четырежды побывал в Иерусалиме. Тут стоит отметить, как поменялись нравы российского торгового сословия за 128 лет! Потомки этих купчин будут по четыре раза кряду ездить разве что на Мальдивы, а тут…

Семен Иванович поведал, что едет в Палестину совершенно уверенно, наперед зная, что греки его примут с распростертыми объятиями. Это было неожиданно: при подготовке к путешествию мне не раз приходилось слышать о греках много худого – об их бесстыдных поборах с паломников, о корысти и готовности зарабатывать деньги на христианских святынях. Но уже позже, на пароходе, другие паломники пояснили – богатый купец, всякий раз бывая в Иерусалиме, оставлял у греков не одну тысячу рублей, да и на большие праздники присылал богатые подарки. Конечно, греки обхаживали своего благодетеля! А тот и рад: в России епископ – лицо для простых смертных недоступное; его если и видят, то лишь в кафедральных соборах во время богослужения. А наш купец в Святом Граде имеет доступ не только к митрополиту, но даже к блаженнейшему патриарху. Тщеславие, всегда тщеславие! Как не вспомнить о новорусских дельцах, готовых любые деньги выложить в Каннах за приглашение на банкет со звездами кинофестиваля. Нет, решительно, времена меняются, а люди остаются прежними…

На вокзале в Одессе паломников прямо на перроне встретили афонские монахи – и принялись приглашать в свои подворья. Поскольку решили пока что следовать общему поведению, мы пошли за монахом Пантелеймоновского монастыря. На привокзальной площади приезжих немедленно окружили комиссионеры дешевых одесских гостиниц. Все как один зазывали: «У монахов грязно, да и не дешевле!» – хватали за рукава, делали попытки вырвать поклажу из рук носильщиков и оттащить к заполонившим вокзальную площадь пролеткам.

Однако же притязания комиссионеров были отвергнуты – благо монастырская гостиница располагалась тут же, напротив вокзала.

Номер оказался весьма скромным, с самой что ни на есть непритязательной обстановкой. Паломникам из простонародья отводились общие спальни; зайти туда означало подвергнуть нешуточному испытанию свою решимость и дальше путешествовать в обществе богомольцев. Постели в нашем номере были сомнительной чистоты; заранее зная об этом обстоятельстве, мы запаслись собственным постельным бельем.

Распоряжался всем здоровенный монах с елейным голосом – впрочем, это вообще особенность духовного сословия. Он собирал с богомольцев заграничные паспорта и деньги, по рублю с каждого – за «прописку» у турецкого консула. Однако же, узнав, что имеет дело с американцами, слуга божий отстал, одарив нас на прощанье неодобрительным взглядом.

– Ох и барахла же у нас! – Ваня окинул взглядом гору баулов, кофров и чемоданов. – Будто переезд, а не поездка на какие-то жалкие два месяца!

– А чего ты хотел? – резонно заметил Олег Иванович. – Во-первых, глобализация еще не случилась – ни тебе дьюти-фри, ни торговых сетей и Макдоналдса в любом задрипанном городишке. Все надо везти с собой. А во-вторых, не настала еще эпоха реактивных лайнеров; за перевес багажа денег не берут. Вот люди и изощряются, как могут. – И он ткнул носком туфли в обитый медью уголок монументального кофра.

– Да уж, – уныло подтвердил Иван. – Не дай бог такое на себе переть… тут, пожалуй, сама тара побольше груза потянет.

– А как иначе? В местных поездах – сам помнишь как трясет. Про гужевой транспорт вообще молчу. Учти, нам, может, и на верблюдах предстоит ехать, а это, доложу я тебе, та еще радость. В пароходах багаж грузят без затей, навалом. Так что массивные чемоданы и кофры – единственная гарантия хоть что-то довезти в сохранности. Материалы опять же самые простые – кожа, фанера, клеенка. И никакого тебе ударостойкого пластика.

В самый массивный кофр путешественники упаковали арсенал, а также кое-какой запасец «особых штучек» из двадцать первого века. Были здесь и два бронежилета третьего класса – не бог весть что, но все же…

Кое-что из числа самого необходимого пришлось рассовать по карманам и рюкзакам. Ваня до последнего сражался за право экипироваться изделиями двадцать первого века – и все же настоял на своем! В итоге кроме горы «аутентичного» багажа мальчик запасся парой небольших тактических рюкзаков нейтрального цвета «дарк койот». Выглядели рюкзаки, конечно, весьма предосудительно – во всяком случае, на перронах вокзалов Российской империи. А потому Олег Иванович настоял, чтобы амуницию из будущего до поры упаковали в парусиновые баулы. На Ближнем Востоке и в Африке, рассуждал он, видели и не такое – судя по многочисленным фотографиям конца XIX века, снаряжение европейских путешественников отличалось порой весьма замысловатым дизайном. Точно так подошли и к выбору одежды. До поры отец и сын щеголяли в местном платье: в светлых парусиновых костюмах, парусиновых же туфлях и шляпах-панамах. А в багаже ждала своего часа походно-полевая одежда двадцать первого века: конспирация конспирацией, а подвергать риску здоровье лишний раз не следовало. Фасон и цвета были выбраны самые нейтральные – бермуды цвета песчаного хаки, рубашки-безрукавки, неизменные пробковые шлемы, жилеты-сетки и высокие «пустынные» «коркораны»; все это вполне вписывалось в образ богатых европейских путешественников. Для убедительности Олег Иванович начал даже отпускать бороду – та немилосердно чесалась, изводя своего обладателя. Да еще и жара… однако приходилось терпеть: посреди сирийской пустыни непременно возникнут сложности с водой для бритья.