Египетский манускрипт - Страница 106


К оглавлению

106

Ромка опустился на корточки и принялся пилить Яшины путы бебутом. Пленник мычал – рот его был заткнут грязной тряпкой.

– Да осторожно ты, – с досадой прикрикнул на беднягу Ромка. – Дергаться будешь – порежу!

– Тьфу… чтоб его… дрянь! – Яков наконец избавился от кляпа. Стряхнув с ног обрезки веревки, он кинулся к стоящему в углу комнаты столу, заставленному каким-то хламом; посредине стола красовалась огромная, размером с люк от канализации чугунная сковорода с остатками пригоревшей еды.

– Нету! – горестно завопил Яша. – Упер, гад бельгийский! Ловите его, Евгений Петрович, он рацию уволок и фотографическую камеру тоже! И пульт от дрона… хотя зачем он теперь…

И получил чувствительный тычок – барон, скорчив грозную физиономию, указал глазами Яше на Гиляровского, с интересом прислушивавшегося к его словам.

Яша перешел на шепот:

– Ваше сиятельство, господин барон, Стрейкера надо срочно ловить. Он, сволочь эдакая, все с собой унес в саквояже – у него еще там деньги, прямо пачками навалены! Да, и портрет был фотографический доцента, Евсеина – большой такой. Если мы этого мошенника бельгийского сейчас же не поймаем – он таких бед натворит!..

– Натворит, это уж не сомневайся, – подтвердил барон. – Ты уж прости, брат Яков, гоняться за ним мы сейчас не будем. Не то, знаешь ли, место – Хитровка. И так, того гляди, хулиганы с ножиками явятся – возись с ними потом…

– И то верно, господа, – вмешался репортер. – Пойдемте-ка отсюда, от греха. Друга своего вы выручили? Вот и ладушки, а то на Хитровке вход – рупь, а выход – два.

– Вроде чисто, барон, – подал голос Ромка. Он, пока Яша с Крофом беседовали, успел обшарить комнату и даже осторожно заглянул в лаз. Очень хотелось кинуть туда гранату – только где ее взять…

Ромка перевернул на спину тело у двери. Громила умер сразу: бебут вошел снизу вверх, в живот, и дальше – до сердца. Все как учили… Рядом с трупом валялся крошечный, нелепый в такой обстановке двуствольный пистолетик с перламутровой ручкой. Ромка хозяйственно прибрал опасную фитюльку и покосился на мертвеца: у того из-под нахлобученной на глаза шапки виднелся затылок, правая половина которого обросла волосами много короче, чем левая.

– Каторжный, – определил репортер. – Их нарочно так стригут, чтобы опознать проще было. Или по волчьему паспорту живет…

Ромка скривился и отошел от трупа. Что-то было не так… чего-то не хватало…

– Кстати, барон, а где господин лейтенант? Он вроде за вами шел?

Барон чертыхнулся и кинулся назад, в коридор – и оттуда немедленно донесся его вопль:

– Серж! Мон дье, как же так! Роман, сюда, срочно!..

Ромка, чуть не сбив с ног сунувшегося на крик барона Яшу, метнулся за бароном.

– Ах, мать же твою…

Корф стоял на коленях, а перед ним поперек коридора навзничь лежал лейтенант – из-под его неестественно вывернутой руки по грязному полу расплывалась кровавая лужа.


– Что ж, я вас оставлю, друзья. – Гиляровский протянул Корфу могучую ладонь.

Тот пожал.

– Спасибо вам огромное, Владимир Алексеевич, без вас мы бы этого олуха точно не вытащили.

И барон потрепал по затылку Яшу. Тот пробормотал что-то благодарное, не отводя восхищенного взгляда от могучей фигуры запорожца.

– Ну, не преувеличивайте, барон. Вы бы и сами им показали такую кузькину мать, что любо-дорого. Да и молодой человек – Роман, кажется? – эк он ловко вражину резанул! Я, признаться, такой акробатики и на Кавказе не видел, а уж там какие умельцы попадались! Это же не каждый сможет – вот так, снизу, и сразу насмерть!

– Да, юноша способный, – согласился Корф. – Его бы еще к делу пристроить… ну да это моя забота.

– Пристройте, барон, пристройте. А хотите, я помогу – знакомства, знаете ли, имеются.

Они беседовали на площадке второго этажа выбеговского флигеля. Мимо то и дело шмыгала Феодора – то с кувшином горячей воды, то с чистым полотном. Из-за двери гостиной глухо доносились голоса: Корф самолично привез на Спасоглинищевский военного хирурга доктора Ляпина, с которым водил знакомство со времен Балканской войны.

– Извините, Владимир Алексеевич. – Яков наконец преодолел смущение. – Не позволите ли мне как-нибудь вас навестить? Я ваши статьи про уголовных читаю – и не только их, все. Вот, например, очерк в «Русском слове» о мясных лавках в Охотном ряду…

Гиляровский благодушно посмотрел на Яшу. Тот вновь смутился.

– А что, и заходите, юноша. Я в доме Титова, на Столешниковом обитаю – недавно только перебрался. Буду рад. Вы ведь, кажется, тоже воровским миром Первопрестольной интересуетесь? Глядишь, когда-нибудь станем коллегами.

Мимо репортера протиснулась зареванная Феодора. В руках – эмалированный таз с ворохом окровавленных тряпок, багровыми клочками ваты… Гиляровский проводил ее тревожным взглядом. Когда прислуга отворяла дверь, из гостиной снова донеслись голоса: надрывный – Ольги и рассудительно-увещевающий – Ляпина. Барон заторопился:

– Простите великодушно, Владимир Алексеевич, после договорим. Сами понимаете…

– Да, жаль вашего лейтенанта, – кивнул Гиляровский. – Весьма достойный господин. Неужели дела совсем плохи?

– Пуля застряла рядом с сердцем, – вздохнул барон. – Доктор прозондировал рану, но извлекать отказался – говорит, тогда Серж непременно умрет. А пока пуля не извлечена – ему лучше не станет. Такие вот дела, господин журналист.

Яшу при этих словах передернуло, он виновато покосился на дверь, за которой, может, прямо сейчас умирал Никонов. Все же, как ни крути, а случилось это из-за него. Гиляровский, будто угадав эти мысли, положил лапищу ему на плечо:

106